ты краше весны и пьянее лета...
Снова про Иви
читать дальшеЕще один год я провела в Пронтере. Этот год был труднее прошлых, поскольку теперь мы учились вместе – и мальчишки, и девочки. И если на постоянные доносы и каверзы сверстниц я уже не обращала внимания, то мальчишки время от времени пытались меня поколотить, даже те вялые рохли, которые собирались становиться священниками. Будущие же монахи, изучавшие боевые искусства, без сомнения, убили бы меня, если бы я не была той, кто я есть. Один раз мальчишки впятером набросились на меня, не видя, что мимо проходит их наставник. Я саданула ногой по коленной чашечке одному, впечатала прямо в глаз растопыренную пятерню другому – и бросилась удирать, как дикая кошка – по деревьям, крышам, карнизам. Но далеко не убежала, затаилась рядом – и услышала, как наставник ругает своих подопечных за то, что они впятером не справились с одной девчонкой. Позже он предложил мне учиться на монашку. Я отказалась.
Тогда же, в Пронтере, я получила новое имя. Стоя на коленях перед иконой Покровительницы, я поклялась ей и себе, что отныне меня зовут Сэйнт Ивил – Святое Зло в переводе со Старого языка – и что я отрицаю всю их глупую веру, которая не может сделать из них людей, и отныне буду лишь использовать ее в своих целях. Кого – их – я толком сформулировать не могла, но знала, что они есть – жестокие дети, собирающиеся нести свое добро, их не менее жестокие наставники и равнодушные люди на улицах. Покровительница грустно улыбалась с иконы. Она понимала, что я уже не с ними. С тех пор я больше никогда не взывала к небесам, а прежнее имя – Ирма – вызывало у меня глухую неприязнь.
Нет, я никогда не была по-настоящему злой. Не била тех, кто слабее, не делала гадости исподтишка. Меня преследовали за то, что я не признавала над собой никакой власти, никаких авторитетов, преследовали и взрослые, и дети. Естественно, что мне хотелось как можно скорее вырваться из стен монастыря. И через год, стоя на оживленном перекрестке Пронтеры, я чувствовала себя птицей, выпущенной из тесной клетки.
В Комодо я оказалась случайно. Став полноправной послушницей, я много шаталась по миру в разных компаниях, и просто путешествуя, и совершенствуя навыки – Знаки поначалу не слишком-то слушались новоявленную лекаршу. Впрочем, мне и так с головой хватало радости: долгожданная свобода не могла утомить меня. Однажды, с очередным случайным попутчиком, мы добрались до песчаных пустынь Моррока. Там нас чуть не расстреляла стая гоблинов, и если бы не мой попутчик, охотник, и его сокол, я бы и по сей день лежала там со стрелой в голове. Тем не менее, птицы я сторонилась. Мне все еще снился шум моря.
Каково же было мое удивление, когда после трехдневного пути мы и впрямь оказались на морском берегу! Я внезапно почувствовала искреннюю, чистую радость, как ребенок, извозившийся в грязи и жутко этим довольный.
– Море, – кричала я молча, – море, я вернулась!
Море шумело. Оно было радо моему возвращению. И море приветствовало меня – ко мне навстречу поползли, смешно хлопая ластами и забавно умкая, два пушистых белых морских существа. Затаив дыхание, я ждала их приближения…
Свист стрелы. Хлопанье крыльев. Песок, окрашенный красным.
– Зачем!? – закричала я, вскакивая. – Зачем??? Они же такие милые, зачем ты их убил!?
– Вот оттяпали бы тебе руку или ногу – узнала бы, какие они милые, – назидательно сказал охотник, свистом подзывая птицу. Сокол опустился на его предплечье и бросил на меня суровый взгляд. И я не стала говорить, что дети моря не тронули бы меня. Я беззвучно плакала, и мои слезы смешивались с солеными брызгами волн.
читать дальшеЕще один год я провела в Пронтере. Этот год был труднее прошлых, поскольку теперь мы учились вместе – и мальчишки, и девочки. И если на постоянные доносы и каверзы сверстниц я уже не обращала внимания, то мальчишки время от времени пытались меня поколотить, даже те вялые рохли, которые собирались становиться священниками. Будущие же монахи, изучавшие боевые искусства, без сомнения, убили бы меня, если бы я не была той, кто я есть. Один раз мальчишки впятером набросились на меня, не видя, что мимо проходит их наставник. Я саданула ногой по коленной чашечке одному, впечатала прямо в глаз растопыренную пятерню другому – и бросилась удирать, как дикая кошка – по деревьям, крышам, карнизам. Но далеко не убежала, затаилась рядом – и услышала, как наставник ругает своих подопечных за то, что они впятером не справились с одной девчонкой. Позже он предложил мне учиться на монашку. Я отказалась.
Тогда же, в Пронтере, я получила новое имя. Стоя на коленях перед иконой Покровительницы, я поклялась ей и себе, что отныне меня зовут Сэйнт Ивил – Святое Зло в переводе со Старого языка – и что я отрицаю всю их глупую веру, которая не может сделать из них людей, и отныне буду лишь использовать ее в своих целях. Кого – их – я толком сформулировать не могла, но знала, что они есть – жестокие дети, собирающиеся нести свое добро, их не менее жестокие наставники и равнодушные люди на улицах. Покровительница грустно улыбалась с иконы. Она понимала, что я уже не с ними. С тех пор я больше никогда не взывала к небесам, а прежнее имя – Ирма – вызывало у меня глухую неприязнь.
Нет, я никогда не была по-настоящему злой. Не била тех, кто слабее, не делала гадости исподтишка. Меня преследовали за то, что я не признавала над собой никакой власти, никаких авторитетов, преследовали и взрослые, и дети. Естественно, что мне хотелось как можно скорее вырваться из стен монастыря. И через год, стоя на оживленном перекрестке Пронтеры, я чувствовала себя птицей, выпущенной из тесной клетки.
В Комодо я оказалась случайно. Став полноправной послушницей, я много шаталась по миру в разных компаниях, и просто путешествуя, и совершенствуя навыки – Знаки поначалу не слишком-то слушались новоявленную лекаршу. Впрочем, мне и так с головой хватало радости: долгожданная свобода не могла утомить меня. Однажды, с очередным случайным попутчиком, мы добрались до песчаных пустынь Моррока. Там нас чуть не расстреляла стая гоблинов, и если бы не мой попутчик, охотник, и его сокол, я бы и по сей день лежала там со стрелой в голове. Тем не менее, птицы я сторонилась. Мне все еще снился шум моря.
Каково же было мое удивление, когда после трехдневного пути мы и впрямь оказались на морском берегу! Я внезапно почувствовала искреннюю, чистую радость, как ребенок, извозившийся в грязи и жутко этим довольный.
– Море, – кричала я молча, – море, я вернулась!
Море шумело. Оно было радо моему возвращению. И море приветствовало меня – ко мне навстречу поползли, смешно хлопая ластами и забавно умкая, два пушистых белых морских существа. Затаив дыхание, я ждала их приближения…
Свист стрелы. Хлопанье крыльев. Песок, окрашенный красным.
– Зачем!? – закричала я, вскакивая. – Зачем??? Они же такие милые, зачем ты их убил!?
– Вот оттяпали бы тебе руку или ногу – узнала бы, какие они милые, – назидательно сказал охотник, свистом подзывая птицу. Сокол опустился на его предплечье и бросил на меня суровый взгляд. И я не стала говорить, что дети моря не тронули бы меня. Я беззвучно плакала, и мои слезы смешивались с солеными брызгами волн.
-
-
25.10.2005 в 11:32-
-
25.10.2005 в 13:26